Спокойных работ на выставке вообще нет – везде нерв, порыв, движение. Мазок Фейгина, и без того широкий, грубый, насыщенный, становится чем дальше, тем грубее и шире. Художнику мало краски, он наклеивает на холст фольгу, пишет по фанере, оргалиту, картону, по плотной бумаге. После столетия уже болят глаза, и он пробует писать вслепую: по его словам, когда рука сама начинает двигаться по холсту – все получается особенно выразительно.
Как так выходило у Фейгина? Настроить зрителя на размышления – в том числе и к этому подводит зрителя устроенный в начале выставки «лабиринт-предисловие».