Две главные линии первой персональной выставки художника в Москве – человек и пространство – связаны с памятью, традициями, культурой. Что для каждого из нас означают эти слова? Воспоминания? Ощущения? Переживания? Кабин предлагает зрителю самостоятельно прочитать «Ветхое Вечное», намеренно не указывая знаки препинания.

Лаконичные монохромные индустриальные пейзажи, сумеречные железнодорожные пути, типовые панельные дома в густой дымке, выцветшие фотографии без лиц… То ли наши воспоминания о жизни предков, то ли их жизнь, вторгающаяся в наше настоящее.

Проект «Ветхое Вечное» включает сразу три новые серии работ: «Сапоги», «Чужая память» и «Иеротопии». Художник работает сериями, в которых картины предстают частями единого рассказа, дополнениями друг друга. Сюжеты – пейзажи, дороги, цеха, группы людей, праздники, застолье – отсылают к эстетике «сурового стиля». Есть, однако, существенное отличие: на полотнах Кабина нет «героики трудовых будней», зато появляется впечатление утраты былого: за счет сложной фактуры и темных, «медных» тонов, когда изображение теряет яркое звучание, выцветает и «покрывается ржавчиной». Интересно, что этот эффект не вызывает отторжения, но, напротив, несет в себе специфическую эстетику, сравнимую со звучанием работ Ансельма Кифера.

Серия «Сапоги» – осмысление нынешней действительности с повышенным градусом милитаризма. Сапоги тут – как символ военного, трагичного. «Это возвращение к историческим событиям из нынешнего времени. Я пытаюсь о них вспоминать без громогласных патриотических высказываний. Больше со стороны трагедии нашего народа», – говорит Кабин.

«Чужая память» – некий собирательный раскадрированный семейный фотоальбом, где каждая фотография возведена в ранг картины. Такой альбом с типовыми сюжетами характерен для каждой семьи. Люди в работах обезличены, такой прием художнику позволяет создать обобщенный образ. Чужая память – насколько она чужая, и насколько она универсальна для каждого из нас?

Наконец, серия «Иеротопии» (от греч. «создание сакральных пространств») – это пространства и объекты, созданные человеком или отвоеванные природой. Между собой перекликаются бескрайнее заснеженное поле и индустриальный храм – заброшенный цех. В центре экспозиции зритель встретит необычный для выставочных пространств сухостой heracleum (борщевик). Почти инопланетная форма этого сорняка, его графичная архитектура, позволят посетителю выставки посмотреть на картины с необычным ракурсом – сквозь просвет стеблей.

Многие полотна Кабина созданы не только при помощи красок, но с добавлением активной работы с основой. «Самым важным сейчас для меня является тактильность», – говорит художник, который в последнее время все чаще использует «грубый и бескомпромиссный» материал – брезент. Работы больших размеров часто формируются склейкой таких брезентов друг с другом, причем с заплатками и грубыми швами. «И такая заплаточная фактура начинает подыгрывать замыслу, – она ведь тоже как раз о ветхом и вечном, это суть нашей извечной заплатки».